Первый раз Вася приехал ко мне в июле 2015.  Лил дождь. Вася вытащил мои рисунки из всех загашников и разложил их по комнате, на полу, на диване, на стульях, приоткрыл балкон, и всё зашелестело. Это была совершенно спонтанная потрясающая выставка. Вася тогда отобрал у меня пятнадцать рисунков и сделал в марте 2018 однодневную выставку в Зверевском. Она называлась «Без весны».

Я не смог прийти, болел – Вася сам всё рассказывал и читал мои стихи. Это было его: взять в руки, поддержать, подарить всего себя, даже и не задумываясь. Друзья мне рассказывали, что читал он тогда много и прекрасно, хотя пришли в основном люди, с которыми он совсем не был знаком.

Вася любил купола-окна армянских монастырей. Однажды ночью я выложил огромную подборку (спасибо Максиму Атаянцу), и мы всю ночь их рассматривали, Вася написал мне: «Вот это да!» Он никогда не бывал на Кавказе, но в стихах абсолютное ощущение, что был и всё чувствовал и видел. Говорил мне, что это «благодаря рассказам папы, который там жил».

Он был чем-то похож на Алексея Михайловича Ремизова. И не только внешне. Его «восчувствие» каждого человека и любого живого и неживого существа, и «все прекрасны», и «выбросить никого нельзя». И рисунки. И взвихренный язык. С Васей всегда было неожиданно, его стихией была абсолютно родная и вседневная новизна.

Вася не любил кино. «Оно навязывает эстетику, лезет в глаза. Смотрю только фильмы Нади Захаровой».

Вася сказал мне: «Философия это дом, а поэзия — это палка, отвес, называй как хочешь, из которой прорастают самые неожиданные живые ветви».