Сотни раз я слушал трек «Нет» группы Der Golem. Но только недавно, читая сборник Цветаевой, узнал, что текст песни наполовину состоит из её стихотворения «В огромном городе моём — ночь».

Вот это пересечение:

Марина Цветаева, «В огромном городе моём — ночь»  В огромном городе моём — ночь. Из дома сонного иду — прочь И люди думают: жена, дочь, — А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет — путь, И где-то музыка в окне — чуть. Ах, нынче ветру до зари — дуть Сквозь стенки тонкие груди — в грудь. Есть чёрный тополь, и в окне — свет, И звон на башне, и в руке — цвет, И шаг вот этот — никому — вслед, И тень вот эта, а меня — нет. Огни — как нити золотых бус, Ночного листика во рту — вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам — снюсь.

Der Golem (Роман Сидоров) — Нет За окном рассвет, тает неоновый свет В воздухе вчерашний дым сигарет На столе коробка конфет Конфет больше нет Auf Wiedersehen, мадам Нам было с тобой хорошо Auf Wiedersehen, мадам Это время прошло Auf Wiedersehen, мадам Быть может, встретимся там Есть свет на башне, и в руке цвет И чёрный тополь, и в окне свет И шаг вот этот — никому — вслед И тень вот эта, а меня — нет Меня больше нет ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ

Меня особенно трогает акцент Цветаевой на фразах «вот этот», «вот эта». Здесь есть дотошная внимательность, вглядываемость, как у швеи в шов, — и есть ускользание: объект перед нами, но мы никак не можем за него зацепиться, определить его, как если попытаться поймать тень ладошкой. Поэтому он = «этот».

Роман заимствовал строфу Цветаевой почти в оригинале, единственное значимое изменение — метафору башни он вывел вперёд и «звон» заменил «светом».

М. Цветаева: И звон на башне, и в руке — цвет
Р. Сидоров: Есть свет на башне, и в руке цвет

Что за башня в стихотворении Цветаевой? Быть может, колокольня (звон колоколов). Тогда свет единой природы со звоном — звон как глас, призывающий обратиться к Свету Христову. Одного без другого не бывает: где звон, там и свет.

Тексты Марины и Романа не просто перекликаются, а сливаются в общий мир под разными углами. Стихотворение Марины — о ночи, о девушке, покинувшей дом, чтобы призраком бродить по пустым улицам. Стихотворение Романа — о рассвете, но не оживляющем, а похмельном: мужчина, проснувшись, мысленно прощается с девушкой из стихотворения Марины и остаётся один на один с пустой коробкой конфет и надеждой «быть может, встретимся там». Неизвестно, была ли девушка в реальности или это миг любви в грёзах.

То же самое я чувствую к Цветаевой: её фигура слишком велика и туманна, чтобы можно было её точно описать и вообще быть уверенным, что она реальна. Известно только — сила слова определяется временем и корнями, пронизывающими культуру.

Цветаевой время нипочём:
она перешагивает его вдоль и поперёк
— так, что прежде и впредь
будут сорок сороков цветаевских языков
неугасимо петь.