* * *
одно — оборонённое:
— люблю
и подними
и оленёнок тот уже
кружит
в лесу осеннем и
хорошо

***

о господи для меня
у тебя припасено тепло
а я вижу как птицы парят
и не думаю ничего

***

после сна о смерти
глаза выражают чувство
что она невозможна

***

но какого же чуда
осеннего
как поезда спешащие вдаль
в теплоту незаметного счастья
нам теперь
ждать
у перронов
согретых улыбками, солнцем рук, счастьем шёпота и
немоты радости
как внезапности и озарения
вот — зима и снежок, полустанки, раскрепощения рук от объятия, шарфы, запонки
на ботинках растрёпанных троп и этого
ведь достаточно навсегда нам

достаточно

* * *

беспредельно ласковы и
добры

собачьи ресницы во сне

* * *

над крышей старого дома
где когда-то детские дни
звонко жила душа, близкая к богу
нахожу я всё тот же клён
бывший мне другом…

* * *

от мысли
что душа выбирает опыт
сегодня доверчиво
плачу
мальчик инвалид лет тринадцати
на всю остановку
кричит от радости
глядя в небо и его
облака…
смущаются пассажиры
в троллейбус
мать тащит мальчика
за рукава

* * *

я узнала, что трава — всходы нежности
косынка ребёнка
распустившаяся от ветра
напоминает слова учительницы «пиши-в-клеточку»
но даже самый скромный стрижонок
вылетит из неё и
улетит в небеса
о чём она думала мама
неужели это
возможно вот так удержать

* * *

хорошо дождю
он молчит сам с собой

тихо омывает до блеска свою дорогу

* * *

в комнате
на белой простынке
тринадцатого сентября
навсегда засыпает бабушка
и вот ангел, сияюще тих, омывает её душу от боли
и я отчего-то
первый раз верю смерти